Чтобы никто не чувствовал себя в храме гостем

Православный храм Пресвятой Троицы стоит почти в самом центре города Рокицаны. Большой, красивый, хорошо отреставрированный храм. А ведь всего десять лет назад на этом месте были почти руины, которые, казалось, уже не восстановить… Иерей Давид Дудаш, трудами и заботами которого был создан и развивается православный приход в Рокицанах, сам родом из этих краев, и не понаслышке знаком с жизнью не только своей цыганской диаспоры, но и города в целом. Может быть, именно это помогает ему справляться со всеми проблемами, которые другому показались бы неразрешимыми. Впрочем, сам он видит главную причину в другом.

— Я скажу просто: это промысел Божий. То, что вы видите здесь, в Рокицанах: храм, реконструкцию которого мы надеемся в этом году завершить и сделать новый иконостас, и все, что у нас получается — это все исключительно благодаря Божией помощи. Путь к православию труден. Быть православным вообще непросто, а у нас, в Чехии, особенно. Еще сложнее быть православным священником. Поэтому если у нас человек примет решение идти путем Православия, то это буквально означает идти путем Христа, как сказано: «Возьмет крест свой и последует мне». А как все будет потом складываться, зависит от того, насколько человек этому кресту верен. Жизнь ставит препоны, человек падает и поднимается, и снова падает и поднимается, и нужно, чтобы у него хватило на это веры.

— Как лично вы пришли к Православию?

— Я для себя выбрал путь Православия лет в 13—14. Это тоже был Божий промысел. В этом возрасте я знал и душой чувствовал, что я православный, хотя еще не встречался с Православной Церковью. Все, что касается Православия, я знал из книг, теоретически. И когда в Пльзени в 14 лет я впервые пришел в православный храм, это уже, разумеется, не было первым знакомством и каким-то мгновенным обретением веры. Я прекрасно понимал, куда вхожу, чего ожидаю. Я знал, куда направляюсь, и с готовностью принимал все, что видел, в свое сердце.

— Как ваша семья отнеслась к вашему решению стать священником?

— Они это мое решение не воспринимали всерьез. Не воспринимали буквально до того момента, пока я не уехал в семинарию. Я уже собрался уезжать, а они все не верили. И только когда однажды ранним утром я уехал в Румынию, они поняли, что это реальность.

— Почему именно в Румынию?

— Это не был мой выбор. Это был период, когда наша Церковь завязывала отношения с Румынской Церковью. Поэтому я был отправлен в семинарию в Румынию. Я был не первым, в этой семинарии учились уже два богослова из Словакии, то есть определенная традиция была. И здесь все тоже устроилось только благодаря Божией помощи. С самого своего приезда я столкнулся с большими административными проблемами. Я рассчитывал, что буду получать стипендию. И уже на месте выяснил, что никакой стипендии нет. Мне было тогда всего 17 лет, поэтому для меня это было настоящим шоком. Я был очень удивлен, что со стороны нашей Церкви не проявляется никакого интереса. Но теперь, уже сам будучи членом Митрополичьего совета, я вижу, как функционируют епархиальное управление, я уже не удивляюсь, почему это так было. Видимо, в тот момент просто не было никого, кто мог бы заняться этой моей проблемой. Раз нет стипендии, что остается? Возвращаться? Но этого не случилось. Первый год я получал стипендию от директора семинарии, из его личных средств. И узнал я об этом, только когда уже заканчивал семинарию. Этим занималась не наша, а Румынская Церковь. Они оформляли все бумаги, чтобы я мог учиться и получать стипендию. И они этого добились, но позже. Я очень благодарен Румынской Церкви, которая с самого моего первого дня в семинарии взяла меня под свою опеку. После первого года я имел стипендию не только от Румынской Церкви. Я получил также стипендию от фонда Сороса из средств, выделяемых на поддержку цыганских студентов.

— Вы обучались на румынском языке?

— Это была еще одна проблема. Я поступил в румынскую семинарию, но не умел по-румынски даже поздороваться. Поступил я в августе, и мне сказали, что до Рождества я должен выучить румынский. Поскольку у меня не было стипендии, то речь не могла идти о подготовительном отделении, чтобы я год учил язык, а потом начал бы обычное обучение.

— Итак, румынский язык вы освоили? А по-цыгански вы говорите?

— По-румынски теперь уже лучше. Говорят, что если ты начнешь видеть сны на чужом языке, значит, ты этот язык выучил. И в какой-то момент я начал видеть сны о доме, где наши люди говорили по-румынски. И я понял, что я румынский освоил, я на этом языке думаю. Это великолепный язык, очень мелодичный, очень красивый. Я очень полюбил румынский язык.

— После семинарии вы вернулись в Рокицаны?

— В 22 года я окончил семинарию, женился и был рукоположен в священники. Но еще когда я учился в семинарии, мы начали основывать приход в Рокицанах. Это было непросто, многие вопросы приходилось решать посредством мобильных телефонов, через SMS-сообщения. Но все шло быстро. Мы были только инструментами Божиими. Не знаю, в какой мере мы тогда это осознавали. Я уверен, что в том, что нам удается, всегда видна рука Божия. А что не удается — это наша вина и наша лень.

— Как формировался ваш приход?

— Было трудно. Первыми нашими прихожанами были цыгане. Чтобы понять это, нужно обратиться к истории. После Второй мировой войны в Чехии осталось не больше 400 цыган, остальные были отправлены в концлагеря и уничтожены. Эти оставшиеся в живых были уже интегрированы в чешской общество, многие учились в университетах. И их потомки — тоже образованные люди. Мы, все остальные, которые сегодня составляют многотысячную цыганскую диаспору в Чехии, являемся потомками тех, кто пришел сюда после войны из Восточной Словакии. И многие наши предки были православными. Поэтому когда я приходил в семьи, я нередко видел там православные иконы. Люди рассказывали, что их крестил «русский поп». Оставалось объяснить, что это не русский, а православный священник, что они были крещены в православной вере. Мы вместе беседовали о прошлом, о наших предках, и они припоминали всякие истории, иногда даже забавные. Одна старая женщина рассказывала всем, что у ее родственников в доме водились духи. Чтобы их изгнать, позвали католического священника, но он не смог ничего сделать. И тогда позвали «русского попа», потому что молитвы «русских попов» намного сильнее, они настолько мощные, что пред ними разлетаются демоны. В общем, мы вместе восстанавливали веру отцов. И было очень неприятно, что потомки волынских чехов здесь, в Рокицанах, отворачивались от нас, не хотели с нами иметь ничего общего, видели в нас не Православную Церковь, а только цыган. Это было очень грустно. Но, к счастью, особенно расстраиваться было некогда — у нас было много работы. Именно с тех времен я очень полюбил украинцев. Я с ними общался и в Рокицанах, и в Пржибраме, и в Пльзени. Я могу сказать, что это исключительный народ, такой открытый, дружелюбный. Здесь, в Рокицанах, украинцы были первыми, кто с нами вступил в храм, кто с нами вместе молился. И им было не важно, что они стоят среди цыган, они плакали от счастья, что есть православный храм, где они теперь могут молиться. А вот чехи нас не поддерживали. Потом, со временем, к нам присоединились православные словаки, потом румыны, и, наконец, несколько чехов. Теперь, через пять лет, у нас действительно многонациональный приход, и уже никому не важно, кто из какой страны родом. Божественная Литургия служится на четырех языках. Мы хотим каждому пойти навстречу, чтобы никто не чувствовал себя здесь гостем, чтобы каждый ощущал, что он принадлежит к этой Церкви.

— Как много людей сегодня насчитывает ваш приход?

— Считается, что показателем численности прихода является количество людей на Пасхальном богослужении. Нас на Пасху в этом году было около 160 человек, в прошлом — 200. А ведь в 2001-м здесь еще не был зарегистрирован православный церковный приход, тогда всего 20 человек со всего района Рокицан считали себя православными. Теперь на службе было 200 человек, но нас, на самом деле, гораздо больше. По моему мнению, Пасхальное богослужение — это еще не показатель. Если человек хотя бы один раз в месяц, в два месяца, в полгода придет в храм с покаянием и скажет: «Я редко хожу на службы, но я хочу вам помочь», — вот это показатель, что приход жив. У нас в приходе 30 активных прихожан — это настоящее Божие благословение. На них я могу рассчитывать, на них я могу надеяться, с ними могу работать.

— Как удалось Православной Церкви получить этот храм в Рокицанах?

— С Божией помощью. Это храм был построен протестантами. После битвы на Белой Горе (1620) в процессе рекатолизации он был передан католической церкви. Это был второй приходской костел в городе, вокруг него располагалось кладбище. После Второй мировой войны кладбище было перенесено, разбит парк, костел использовался лишь изредка, регулярные богослужения закончились в 1970-е годы. Почти 30 лет стоял костел без применения и уже начал рушиться. Что было в нем ценного, было перенесено в другие костелы и музеи, остальное раскрадено и уничтожено. После Бархатной революции(1989) никто не знал, что делать с этим костелом. Он становился для всех простоя обузой, поскольку требовал серьезных инвестиций. Было решено, что он будет превращен в выставочный зал или в поминальный зал. Католическая церковь как владелец уже не хотела вкладывать в него средства и объект законсервировала. Костел оказался никому не нужен. Но как только мы проявили у нему интерес, тут же активизировалась и греко-католическая церковь. Она даже выслала сюда несколько делегаций. Но они поняли, что храм требует больших вложений. На наше счастье, это были просто руины. И они побоялись из финансовых соображений. В результате мы взяли костел в кредит с тем, что все финансовые вопросы будем решать сами. Первым среди тех, кто помог нам материально, был митрополит Христофор, а за ним многие другие люди и организации. Так с Божией помощью мы стали восстанавливать храм.

— Что поддерживает вас в вашем служении?

— Иногда нам бывает тяжело и грустно, и тогда обязательно происходит какое-то событие, которое вселит в наши души радость. Вот недавно, например, были крестины. У нас иногда бывает несколько крестин сразу, но тут нам пришлось подготовиться, потому что одновременно крестились десять детей. Это было замечательно! Были дети от двух месяцев до семи лет. Вот это по-настоящему радостное и светлое событие. Когда бывает грустно и что-то не ладится, Господь посылает нам надежду. Задача священника непроста. Очень сложно привести человека к вере, суметь показать ему всю красоту Православия. Но это наша обязанность. Как Христос послал в мир Своих апостолов, так Он посылает и нас, чтобы мы крестили людей во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Мы не должны превращать православную церковь в какое-то гетто, в закрытое общество, куда может вступить только тот, кто, по нашему мнению, достоин этого. Не нам судить о том, кто на самом деле православный.

Беседовала Виктория Крымова