Михаил Викторович Васнецов родился в Москве 14 (27) октября 1884 года, имя получил в честь своего деда, приходского священника Михаила Васильевича Васнецова. Эта семья имела долгие и глубокие традиции духовного служения: в летописи за 1678 год упоминается псаломщик Трифонова монастыря Дмитрий Кондратьев сын Васнецов. «Весь род был духовный», — напишет позже о своей семье М. В. Васнецов.

Михаил стал четвёртым из пяти детей знаменитого русского живописца Виктора Михайловича Васнецова. У него были три брата: Алексей (1882–1949), Борис (1880–1919) и Владимир (1889–1953) и сестра Татьяна (1879–1961). Мать семейства, Александра Владимировна (урождённая Рязанцева), имела высшее медицинское образование, однако посвятила жизнь заботе о семье и детях.

Маленькому Мише не было ещё и года, когда семья перебралась из Москвы в Киев, где прожила около шести лет (1885–1891). Переезд был связан с работой отца: он был приглашён расписывать Владимирский собор в Киеве. Черты своего маленького сына В. Васнецов запечатлел в облике Младенца Христа на руках Божьей Матери. Художник М. В. Нестеров, много работавший с В. М. Васнецовым, в одном из писем упоминает о своём посещении их дома: «Выбежали ребята, все они в стиле Васнецова, а один из них (мой любимец) встречается во всех серафимах и херувимах»[1]. Речь, несомненно, идёт именно о Мише, которому, кажется, с самых ранних лет был уготован путь духовного служения.

Семья вернулась в Москву в 1891 году, когда были завершены основные работы в киевском соборе. Летом Васнецовы выезжали в Абрамцево на дачу к Мамонтовым. В этом подмосковном имении зародилось ещё одно важное увлечение Миши — астрономия: отец купил телескоп, и мальчик ежедневно наблюдал далёкие звезды и солнечные пятна, стремясь постичь небесные тайны.

В 1894 году Михаил поступил 4‑ю мужскую гимназию, окончил её с золотой медалью в 1903 году и поступил на математический факультет по специальности астрономия. В 1910 году, после получения университетского образования и прохождения воинской службы, Михаил Васнецов занялся научной работой, читал популярные лекции по астрономии в обществе «Знание», преподавал как в гимназии и других детских учреждениях, так и в Обществе интеллигентов, занимавшемся народным просвещением в рабочих и сельских поселениях.

Именно тогда он познакомился со своей будущей женой Ольгой Васильевной Полетаевой (1880–1961). В ней, как и в Михаиле, удивительным образом сочетались интерес к естественным наукам и глубокая Вера. Биолог по образованию, она была автором двух научно-методических книг: «Три года преподавания естествознания и географии» (издана в 1911 году) и «География в школе» (1912 год), а кроме того увлекалась живописью, в том числе и церковной, историей искусства, психологией. Венчание состоялось 29 апреля 1911 года. После свадьбы Михаил Викторович преподавал математику в частной гимназии Страхова, которая находилась в доме Мамонтовых, где в детстве он часто гостил вместе со своими братьями и сестрой.

В 1911 г. Михаил Васнецов получил должность ассистента в одесской Университетской обсерватории и уехал туда сначала один. В 1912 году он обосновался в Одессе уже с женой. В обязанности молодого учёного входило, кроме прочего, измерение положения солнечных пятен на старых негативах, а в 1914 году он наблюдал комету Галлея и солнечное затмение, о чём написал научные работы.

Когда в 1914 году началась Первая мировая война, Михаил был призван на службу и назначен командиром 4‑й роты 46-го запасного батальона для обучения солдат перед отправкой на фронт. «Сперва я был в запасном полку в Одессе, — вспоминал он, — а потом получил место преподавателя метеорологии в Авиационной школе в Киеве»[2]. Перевод в 1915–1916 гг. в Центральную авианавигационную службу, а затем в Школу лётчиков-наблюдателей в Киеве был обусловлен потребностью в сотрудниках с математическим образованием. Михаил Викторович преподавал новые для него самого предметы — метеорологию и аэронавигацию. В 1917 году Школу лётчиков перевели в Евпаторию.

Вскоре Михаил Васнецов вышел в отставку в чине поручика, и семья переехала в Одессу. Там 1 (14) октября 1918 г. у супругов родился долгожданный сын Виктор.

В городе, как и в целом в стране, было неспокойно, власть менялась постоянно, Одессу попеременно захватывали то красные, то белые войска. Поручик Васнецов был призван в «Авиапарк», который решили перевести в Крым, но для Ольги Васильевны переезд с ребёнком был затруднителен.

Поначалу Михаил Васнецов не помышлял об эмиграции, но ситуация становилась всё напряжённее. Надо было делать выбор. «11 ноября 1920 года. В 8 часов командир парка собрал всех офицеров и чиновников и сказал, что дело весьма серьёзно, пусть каждый решит, останется он или бежит. Никаких способов передвижения и обещаний нет. Я сказал, что остаюсь. <…> Представляется картина сдачи, прихода красных со всеми обычными ужасами. В 3 часа ночи <…> решил: иду», — записал Михаил Васнецов в дневнике.

В начале декабря 1920 г. беженцы прибыли в Галлиполи. Условия были крайне тяжёлые, причём не только в первые дни и недели после приезда.

«16 декабря 1920 года. Галлиполи. <…> Большая часть Русской армии живёт в лагере. Наш Технический полк живёт в городе. Наш парк помещается в пещере. Я сплю в театре, где живут семьи офицеров. Другие размещаются в разрушенных домах, в палатках, а иные и под открытым небом. <…> Жалованья не платят. Выдают паёк, варят суп. <…> Вообще, довольно голодно. Но живут. <…>

24 февраля 1921 года. Галлиполи. Вот уже больше двух месяцев мы живём здесь на берегу Дарданелл. Живём в пещере, как троглодиты, и находим, что здесь ещё хорошо жить».

Однако если материальные условия существования русских беженцев действительно были близки к первобытным, то об их духовной жизни ничего подобного сказать нельзя. Вопреки всем трудностям и лишениям, выпавшим на долю им и их стране, люди продолжали верить, надеяться и мыслить. Статья об астрофотографии, над которой Михаил Васнецов работал в мае 1921 года, это размышления не только о небе, но и о том, что творится на земле: «А ночью, когда южное небо загоралось бесчисленными огнями звёзд, мы смотрели на далёкие звезды и хотели найти в них разгадку своей странной тяжёлой судьбы. Ведь эти же самые звезды в тот же самый миг смотрят на нашу дорогую родину, их могут видеть оставленные нами наши близкие. Эти же звезды сияли над Россией, когда она жила нормальной жизнью, когда кипел русский труд и творчески работала русская мысль. И вот теперь Россия унижена, разорена, мысль скованна. Люди науки и творчества гибнут от голода, а мы заброшены на пустынном полуострове».

Казалось бы, революция лишила этих людей всего, что у них было, но всё же она не смогла отнять у них главного — их веры и их знаний. Нищие и полуголодные беженцы организуют в Галлиполи Высшие общеобразовательные курсы. Они собираются в помещении библиотеки Всеросcийского союза городов над гарнизонной столовой или в солдатской читальне, чтобы послушать лекции. Михаил Викторович читал курс астрономии: «Хотел помочь своим братьям по несчастью разгадать книгу звёзд. Я старался показать: сколько понадобилось людям труда и свежей творческой мысли, чтобы распознать сущность далёких светил»[3].

В конце ноября 1921 г. Михаил Васнецов вместе с другими беженцами покидает Галлиполи и отправляется в Болгарию. «Признаться, жалко расставаться с Галлиполи, — запишет он в дневнике 29 ноября. — Всё-таки здесь прожил год. Много есть мест: Турецкое кладбище, дорога в Сергиевское училище, год я гулял, думал, грустил. <…> Часть души я здесь оставляю».

В 1922 г. Михаил Васнецов поселился в Княжеве близ Софии, в мае перебрался в городок Нова Загора. Жизнь его омрачалась не только материальными лишениями, но и общей обстановкой, а главное — тоской по родине и по близким. Из дневника:

«14 мая 1922 г. Княжево под Софией. <…> И почему я попал в эмигранты? Когда я политикой никогда не занимался… А какая здесь чудная весна, как хорошо! Только очень одиноко <…>. Люблю Россию!

27 мая 1922 г. Нова Загора. <…> На душе скверно. Здесь много коммунистов. Отношение неважное. Все ждут чего-то. <…> Хорошего трудно ждать».

В октябре 1922 года Михаил Васнецов получил должность преподавателя математики и научного ассистента на Технических курсах в Софии. Появляется надежда на встречу с семьёй: Ольга Васильевна сумела добиться разрешения на научную командировку в Вену и Прагу. Сына она, конечно, привезла с собой. Радостное воссоединение семьи Васнецовых произошло в пражской гостинице Beránek.

В Чехословакии Михаил Викторович погрузился в научную и просветительскую деятельность: он работал в Русском народном университете в Праге и в Институте экспериментальной физики (Fysikální Ústav) Карлова университета. В середине 1920‑х гг. выходят в свет несколько его работ, в том числе «Расширение спектральных линий» (на французском языке) и «Повторительный курс математики» (в соавторстве с В. К. Мироновичем) .

Не менее насыщенной была и духовная жизнь семьи Васнецовых в Праге. Михаил Викторович активно включился в работу «Братства для погребения православных русских граждан и содержания в порядке их могил в Чехословакии», был его секретарём. Он считал деятельность Братства настолько важной, что возвращался к этой теме и после его ликвидации в 1951 году. Ольга Васильевна принимала деятельное участие в жизни основанного Владыкой Сергием Православного Подворья, много трудилась на его благо: шила облачения, писала иконы, пела в церковном хоре не только в Праге, но и в других городах. Именно её стараниями были записаны, а впоследствии отредактированы и подготовлены к изданию беседы Владыки Сергия.

Вполне логичным продолжением этой деятельности станет призвание Михаила Васнецова к священному служению. В конце 1932 года Владыка Сергий рукоположил его во диакона, а иерейская хиротония была совершена Митрополитом Евлогием 12 (25) июня 1933 года, на Вознесение Господне. Первым местом, куда иерей Михаил регулярно ездил служить, был Пршибрамский православный приход. Большой вклад в его организацию внесли русские студенты, проходившие обучение в Пршибрамской Горной академии.

1 октября 1933 года Владыка Сергий предложил отцу Михаилу с семьёй поселиться в Подворье, на улице Maiselova 8. Именно тогда эта небольшая квартирка недалеко от храма св. Николая, что на Староместской площади, стала настоящим духовным православным центром. Дверь комнаты, в которой жил о. Михаил с семьёй, в буквальном смысле была всегда открыта для всех желающих. Здесь проводились беседы, лекции, приходские собрания, читались акафисты, совершались молебны и панихиды. Люди приходили к батюшке за советом и духовным наставлением, а то и просто для душевного общения, которого многим так не хватало на чужбине. Нередко в Подворье обедали десятки человек, чай пили по 120 человек и более. И всем хватало не только места, но и душевного тепла, в чём, несомненно, была огромная заслуга Ольги Васильевны.

Кроме простых прихожан, Подворье нередко посещали и известные духовные лица: Митрополит Евлогий, Митрополит Загребский Досифей, Архиепископ Виталий, Епископ Чикагский Леонтий, Епископ Печерский Иоанн, Митрополит Болгарский Стефан, Митрополит Анастасий и другие. По признанию о. Михаила, единственным местом, где можно было тогда побыть одному, чтобы подготовиться к службе и помолиться перед литургией, была ванная комната[4].

Виктор, сын Михаила Викторовича и Ольги Васильевны, через некоторое время вынужден был снять квартиру в другом месте: он был студентом английской гимназии, а затем Чешского высшего технического училища. Заниматься в условиях Подворья, где всегда было множество посетителей, не представлялось возможным. А о. Михаил продолжал свою миссионерскую деятельность. Местом его служения был определён храм св. Николая на Староместской площади.

«Указ Епархиального управления Православных русских церквей в Западной Европе: Его Преосвященству Преосвященнейшему Сергию, Епископу: священник Михаил Васнецов, согласно прошению, причисляется с 12 (25) мая 1933 года к Свято-Николаевской церкви в Праге без содержания. О чём и посылается Вашему Преосвященству настоящий Указ. Митрополит Евлогий, 22 ноября 1933 года»[5].

«Когда батюшка был ещё дьяконом и по утрам открывал храм на Староместской площади, — рассказывает духовная дочь отца Михаила Елена Ивановна Мусатова, — там, по его словам, было так холодно, что за ночь вода застывала. В таких же условиях служили и на Ольшанах. Это теперь церкви отапливаются и трудно представить себе те суровые условия, в которых приходилось служить священнику прежде…»[6].

Обязанности о. Михаила не ограничивались пражским приходом. При Владыке Сергии он часто служил и в других городах Чехословакии, куда к престольным праздникам приезжало православное духовенство. Карловы Вары и окрестные курортные города находились в юрисдикции Митрополита Евлогия, и о. Михаил часто проводил там летние месяцы, обычно вместе с матушкой, которая пела в церкви и выполняла другие обязанности. На Пасху и Рождество он также выезжал в разные чехословацкие города, в 1935 году даже был временно назначен в Братиславу.

Много внимания о. Михаил уделял деятельности Успенского братства («Братство для погребения православных русских граждан  и содержания в порядке их могил в Чехословакии»). В годы войны эта работа была не только трудной, но и опасной, и многие отошли от неё: в мае 1939 г. членами Братства числилось около 130 человек, а к 1941 г. остались лишь единицы. За высокие общечеловеческие качества и заслуги перед Братством 22 мая 1935 года протоиерей Михаил Васнецов был выбран его секретарём. В то время председателем была Надежда Крамарж, а с 26 июня 1936 года, в связи с тяжёлой болезнью Надежды Николаевны (отошла ко Господу 3.12.1936 г.) председателем Братства был избран архимандрит Исаакий (Виноградов). Нацистское руководство строго следило за деятельностью всех общественных организаций на территории Протектората Богемии и Моравии. Председатель Братства архимандрит Исаакий был допрошен в гестапо, где вынужден был доказывать неполитический характер Братства. Отец Михаил поддерживал его во всех начинаниях, боролся за сохранение имущества православной общины.

На заседании Совета от 17 февраля 1943 года он сообщил: «11.11.1942 года вышел закон о снятии медных частей со зданий. Согласно требованию этого закона 19.12.1942 года было подано в Пражский магистрат разъяснение о медных частях на Успенском храме; 11.2.1943 года были поданы подробные сведения о характере и количестве меди на специально присланных для этого бланках. Согласно пунктам 4 и 5 § 1 вышеуказанного закона, предметы имеющее художественное или историческое значение, могут быть изъяты из действия закона распоряжением Министерства хозяйства и работ. В виду этого были поданы два прошения: одно через Опорный пункт на имя г. Протектора, другое, составленное Владимиром Рафальским на немецком языке, в Министерство хозяйства. По-видимому, решение вопроса о худ. и ист. ценности зданий будет зависеть от Комитета по охране памятников»[7]. Медные элементы храма удалось отстоять.

Более того: в годы войны производились работы по росписи внутренних помещений храма Успения Пресвятой Богородицы по эскизам знаменитого художника И. Я. Билибина.

«В течении лета и осени 1943 года работы по росписи храма шли непрерывно, — сообщил протоиерей Михаил на заседании Совета Братства 2 февраля 1944 года. — Художником А. Рязановым на южной стене храма написаны фрески: „Сретение Господне“ и „Воскресение Господне“; он же дописал незаконченные части на восточной и северных стенах. Р. Корякин написал на южной стене „Крещение Господне» и „Преображение“, исправил на северной стене „Вход в Иерусалим“, согласно указаниям Т. Косинской. К. Пясковский энергично работал над фреской „Страшный Суд“ на западной стене, написал почти всю среднюю и нижнюю часть (около 40 кв.м.). Следует отметить высокое художественное качество его работы»[8].

Над росписями храма трудились также Михаил Ромберг и Вацлав Гартман. Летом 1944 года роспись была практически закончена и Храм Успения Пресвятой Богородицы обрёл художественную завершённость.

И всё же 19 октября 1944 года Братство было официально распущено, но о. Михаил не пал духом и после войны продолжил отстаивать Ольшанский храм и бороться за восстановление Успенского Братства.

1945 год перевернул и церковную жизнь в Праге, и семейную жизнь о. Михаила. Сын Васнецовых Виктор был арестован органами СМЕРШ и отправлен в ГУЛаг. Ольга Васильевна так никогда больше и не увидела своего единственного ребёнка.

Храм на Староместской площади передали Чехословацкой церкви. Владыка Сергий был переведён в Вену и в Праге бывал лишь изредка, например, на освящении Никольской церкви в полуподвальном помещении Профессорского дома на ул. Rooseveltova, в районе Дейвице, где с этих пор проводились православные богослужения. Так в 1946 г. отец Михаил остался единственным продолжателем пастырской традиции в Праге, и люди потянулись к нему ещё сильнее. Крохотная домовая церковь св. Николая, для которой матушка Ольга Васильевна сама писала иконы, всегда была полна прихожан.

Некоторое время о. Михаил также преподавал Закон Божий в школах, он служил не только в Никольской церкви, но и в храме Успения Пресвятой Богородицы на Ольшанах. Но материальное положение семьи по-прежнему было трудным. В Указе Экзарха Московской Патриархии в Чехословакии Архиепископа Елевферия от 9 июля 1945 года о назначении на должность отца Михаила при Успенском храме в городе Прага о содержании не говорится. На поддержание семьи священника шла лишь малая часть добровольных церковных пожертвований прихожан, о чём свидетельствует сохранившийся документ о самообложении на 1946–47 гг. Положение изменилось только в 1950 г. Это подтверждает сообщение Епархиального совета от 21 сентября и Декрет Na ustanovení na systematizovaném místě от 18 октября 1950 г., подписанный Митрополитом Елевферием[9]. Вероятно, эти изменения были связаны с тем, что в 1950 году Васнецовы получили чехословацкое гражданство.

В эти годы о. Михаила терзали и другие заботы: он опасался, что в связи с установлением автокефалии Чешской Православной Церкви русский приход может быть переведён под её юрисдикцию. «Возникает опасение, — пишет он Митрополиту Елевферию 2 февраля 1950 г., — что православный русский приход, возникший в 70‑х годах прошлого столетия и восстановленный в 1921 г. до создания Чешской православной церкви, после установления автокефалии этой Церкви исчезнет даже без особого акта, а просто переводом священнослужителей».

Протоиерей Михаил неустанно боролся за права Успенского Братства, обращался в Министерство внутренних дел. Вплоть до 1951 года прилагались усилия по восстановлению Братства, но успехом они не увенчались, и отец Михаил продолжал свой пастырский путь, окормляя паству прихода храма Успения Пресвятой Богородицы на Ольшанах.

«Батюшка был такой образованный, с ним можно было говорить буквально на любую тему, — вспоминает его духовная дочь Елена Ивановна Мусатова. — Вот назовёшь ему какого-то поэта, и он тут же продекламирует его стихи. А главное, человек он был очень сердечный. Отец Михаил не читал наставлений, говорил просто, естественно. Но от его слов сразу становилось тепло на душе, словно вы пообщались с очень близким, родным вам человеком…»[10].

Жилищные условия на первом этаже Профессорского дома в районе Бубенеч оказались ненамного лучше, чем в Подворье на ул. Maiselova. Неустанный труд на благо церкви, непростые бытовые условия, неверующая скандальная соседка, а главное — непрекращающаяся боль за судьбу единственного сына — подорвали здоровье Ольги Васильевны: у неё начал развиваться склероз мозга. Ей судьба так и не уготовила встречу с ним, а Михаил Викторович всё же увиделся с Виктором.

Первая встреча состоялась в 1957 году, когда о. Михаил приехал в Киев, где после освобождения из лагеря жил Виктор с семьёй: женой Светланой Сергеевной (в девичестве Томилиной), с которой он познакомился во время ссылки в Норильске, и сыном Мишей, названным в честь деда. Именно в эту поездку о. Михаил крестил своего внука.

В том же году Михаил Викторович посетил Москву. Он остановился в переулке Васнецова 13, в доме-музее своего отца, художника Виктора Васнецова, т. е. в своём родном доме. Встречу с родным городом, с сестрой и другими родственниками отец Михаил в письме матушке назвал чудом. Кроме радостных свиданий с близкими, состоялось и несколько встреч с духовными лицами. В частности, о. Михаила посетил епископ Афанасий (Сахаров), ныне канонизированный. Отец Михаил участвовал в патриаршем богослужении, а также был приглашён на приём к Святейшему Патриарху Алексию (Симанскому) .

К несчастью, Ольга Васильевна не могла принять участие во всех этих радостных и торжественных событиях — она тяжело болела. Отец Михаил до последних дней её жизни был рядом с ней, старался утешить и приободрить, категорически отказывался отвезти её в больницу. Ольга Васильевна Васнецова скончалась 27 июля 1961 года.

Отец Михаил продолжал свои труды на благо Церкви, несмотря на преклонный возраст и болезни. В письме от 25 ноября 1971 года он сетовал: «Я стал совсем стариком. Мне уже исполнилось 87 лет. Всё становится мне трудно. Бываю на всех богослужениях в нашей домовой церкви. Но служу редко. И всегда с другими священниками. Моя добрая помощница Лена заботится обо мне, как не всякая о родном отце. Но полдня она должна работать в библиотеке, и я часто остаюсь один. Читать мне трудно из-за глаз. Читаю только молитвенник. Или вот пишу письма. Господь помогает»[11].

Отец Михаил пользовался огромным уважением не только среди прихожан, но и среди духовенства. У него сложились искренние дружеские отношения с Блаженнейшим Владыкой Митрополитом Дорофеем, который нередко его посещал.

До последних дней жизни отец Михаил продолжал своё служение, помогал прихожанам, даже ездил причащать настойчиво просившую его об этом больную. Вечером 29 января 1972 г. он принял участие во всенощной Недели о мытаре и фарисее, а на следующее утро тихо скончался. В тот же день он был переоблачен Владыкой Дорофеем со священниками и оставлен дома ещё на два дня. Похороны о. Михаила были назначены на 7 февраля, чтобы на них смог присутствовать сын, который, впрочем, сумел приехать раньше этой даты.

Отец Михаил Васнецов похоронен на православном кладбище у храма Успения Пресвятой Богородицы на Ольшанах в первом ряду девятнадцатого сектора, рядом с известными людьми того времени.

Память о почитаемом молитвеннике, автору ряда богословских статей, высокоодарённом человеке, милость Божией избранного на священническое служение протоиерее Михаиле Васнецове живёт в наших сердцах.

1 января 2017 года, Пльзень.

Протоиерей Олег Махнёв

[1]     Нестеров М. «О пережитом: 1862–1917 гг.: воспоминания». М., 2006

[2]     Цит. по: Даувальдер В. Ф. «Михаил Викторович Васнецов» //
«Наше наследие». 1991. №4. С. 19–26

[3]     Цит по: Мусатова Е. И. «Отец Михаил Васнецов».
www.pravoslavnik.cz/otec-mixail-vasnecov/

[4]     Обминская М. «Священный обет». «Русское слово» 5–6/2005, Прага

[5]     Цит по: Мусатова Е. И. «Отец Михаил Васнецов».
www.pravoslavnik.cz/otec-mixail-vasnecov/

[6]     Обминская М. «Священный обет». «Русское слово» 5–6/2005, Прага

[7]            Протокол № 83, 17.2.1943. Цит. по: «Храм Успения Пресвятой Богородицы на Ольшанах в Праге и история Успенского Братства». Прага 2015

[8]     Протокол № 85, 2.2.1944. Цит. по: «Храм Успения Пресвятой Богородицы на Ольшанах в Праге и история Успенского Братства». Прага 2015

[9]     Цит по: Мусатова Е. И. «Отец Михаил Васнецов».
www.pravoslavnik.cz/otec-mixail-vasnecov/

[10]          Цит. по: Обминская М. Священный обет. Русское слово 5–6/2005, Прага

[11]  Цит. по: Обминская М. Священный обет. Русское слово 5–6/2005, Прага

Фото из личного архива Елены Ивановны Мусатовой и протоиерея Олега Махнёва, Прага, ЧР